Пальцы Нери нащупали тугую полоску ремешка. Правое плечо в очередной раз запылало огнём боли. Подумав немного, Нери опустил руки, как ни в чём не бывало. Теперь нечего бояться: все и так уже знают о том, что он – клеймёный.

К его удивлению, никто из ребят не подал голоса, пока он натягивал футболку. Лишь Шале тихонько спросил, не скрывая неподдельного удивления:

– А это очень мерзко, да?

– Что мерзко? – переспросил Нери.

– Когда тебе обновляют татуировку, – проговорил Шале не без смущения. – Говорят, это каждые три года делают, до самого совершеннолетия.

Нери поймал взглядом глубокую молнию трещины на стене и закусил губу. Наверное, именно так чувствует себя женщина, которую регулярно избивает муж, на приёме у реаниматора психоаналитического профиля. Нет, ему никогда не было больно на процедуре обновления. Дело было совсем в другом. Обновление – это очень унизительно. Будто бы дурная компания поймала в подворотне и, упиваясь превосходством сил, превращает тебя в ссаную тряпку.

– Они очень хорошо обезболивают, – наконец произнёс Нери. – Только потом несколько дней с биоплёнкой ходить тяжеловато.

Дверь снова распахнулась, впустив в раздевалку поток прохладного воздуха. Кто-то беззвучно зашёл внутрь. Голоса внезапно стихли. Потом чей-то робкий говор осмелился его нарушить:

– А ты р-разве н-не отмучился уже?

– У меня было срочное дело, – до боли знакомый возглас раздался сзади. – Буду сдавать с вами.

Только не это!

Дыхание Нери перехватило. Стараясь не подавать испуга, он бросил осторожный взгляд через плечо.

Да, это был он, несравненный Гандива 2. Лучший из лучших. Коренастая фигура, увенчанная шапкой медных волос, сосредоточенно топталась у противоположной стены, меняя идеально вычищенные белые ботинки на кеды. Тоже идеально белые. Гандива уже успел где-то переодеться в спортивную майку и широкие тренировочные штаны. Жирный шоколадный крем, наверное, был слишком хорошо заметен на белом шёлке его рубашки.

Странно, что тень, которую он отбрасывает, чёрного цвета, как и у всех.

Гандива держался с изумительным спокойствием. Пальцы его не дрожали, колени не подкашивались, дыхание было ровным и глубоким, движения – медленными и сосредоточенными. Ни одна лишняя эмоция не искажала его каменной мины.

Шале пихнул Нери локтём в бок:

– Не пались!

Нери напряжённо засопел. Дабы отвлечься от навязчивых мыслей о разоблачении, он принялся вслушиваться в холодный голос диктора.

– Далее заболевание входит в фазу разгара, – врезалось в уши высокомерное бормотание: главный реаниматор продолжал санпросветработу. – Именно в этот период человеческая особь становится заразной для окружающих. Температура тела после кажущегося периода благополучия резко повышается. Нарастает эмоциональная лабильность. На теле больного появляются язвы с серозным отделяемым, предположительно, содержащим возбудитель болезни. Развиваются двигательные нарушения: повышается мышечный тонус, возникают тонические и клонические судороги.

– Говорят, от этой ерундовины погибло уже человек пятьсот, – Шале постучал Нери по плечу, отследив направление его взгляда. – Только власти молчат, дабы панику не нагнетать. Что думаешь?

– В городе давно уже объявили бы карантин, – пробормотал Нери, закрывая шкафчик с вещами. – Помнишь рыбий грипп в 2340-м? Три летальных исхода, а уже чрезвычайное положение включили.

– Согласно последним данным, – продолжал диктор, – эпидемия вызвана утечкой тайно разработанного вируса из подводной биологической лаборатории близ берегов северной окраины Иммортеля. Утечка вируса остановлена, ведётся следствие. Но ситуацию осложняет то, что больные особи могут заражать других…

– Кто знает, что в мыслях у Господина Президента? – Шале пожал плечами. Мощные бугры мускулов вздулись под тонкой тканью футболки. – Может, он и сам в это не верит.

– Приготовиться на выход, – громогласно заверещал динамик, вмонтированный в стену. – Виссарион 4, Нери 42, Акси 4235, Илья 448989, Лилиан 45, Андрон 459, Лачино 470, Илья 47873, Шале 487, Сатурн 49 и Гандива 2.

Парни, закончив приготовления, столпились у дверей раздевалки плотной шеренгой.

– Ни пуха ни пера, – неловко пробормотал Нери, обращаясь к своему новому другу.

– К чёрту, – махнул рукой Шале и самоуверенно улыбнулся.

Толпа окружила Нери. Он почувствовал себя селёдкой, зажатой в бочке с маринадом, меж обезглавленных тел сородичей. Отступать было некуда: впереди маячила безрадостная перспектива позора. Оставалось лишь надеяться на то, что рука его не подведёт.

Шлёпающий звук пронзил прохладный воздух тренировочного зала. Из дула бластера вырвался ядовито-зелёный луч. Манекен в двадцати метрах впереди и не покачнулся. Инертное перекрытие позади муляжа с шипением поглотило кислотную вспышку.

Лачино промазал в третий раз. Впрочем, никто и не ожидал от близорукого хиляка большего. Электронное табло над отсеком для стрельбы выдало результат: двадцать один балл из ста возможных. Для сдачи зачёта нужно было набрать хотя бы пятьдесят.

Пальцы Нери зашлись мелкой дрожью, когда взгляд поймал разочарованную физиономию Лачино, закрытую громоздкими очками. Хотя результат первых двух испытаний и позволял рассчитывать на максимальный балл, ощущение, что рука снова может отказаться слушаться, не оставляло. Это чувство было навязчивым, давящим и почти осязаемым. Нери глубоко вдохнул в попытке остановить приступ паники и откинул голову назад.

– Хватит трястись уже! – взвизгнул Шале, пихнув Нери. – Бесишь! После того, как ты с первого удара уложил манекен на лопатки, ты ещё чего-то боишься? Пока ты – лучший, и ты это прекрасно знаешь!

Нери наморщил лоб и поправил:

– Я и Гандива.

– Он нереально ступил на ситуационке, – возмущённо протараторил Шале. – Лачино и то лучше справился, если по мне.

Нери зажмурился, пытаясь побороть негодование. Шале глаголил истину: Гандива не смог защитить себя при моделировании обрушения бытовой конструкции. Но тренер оперативно сменил ему задание: наезд миникапа – что может быть легче? Нери же досталось спонтанное возгорание вагона монорельсового состава, и он умудрился не только честно отбегать своё в языках голографического пламени, но и спасти большую часть манекенов.

– Но у него – сотня за ситуационку, тем не менее, – возразил Нери, стараясь держать себя в руках. – Как всегда. Как и у меня.

Шале сложил руки на груди и кинул гордый взгляд в сторону старосты. Чувствовалось, что ситуация с Гандивой раздражает его не меньше, чем Нери. А уж демонстрировать недовольство с талантом заправского актёра он всегда умел.

– Вот именно, что как всегда, – щёки Шале вспыхнули. – А правду всё равно видно. Она, как шило – в кармане не утаишь. Если даже и умудришься это сделать, то воткнётся сам понимаешь куда. Тебе бы такую же поддержку, Нери 42.